Однажды один профессиональный фотограф сказал мне: “Знаешь, в чем разница между тобой, – (читаем между строк “дилетантом”), – и мной (“профессионалом”)?”

Конечно, я знала разницу. Но сказала – а как иначе отвечать на подобные вопросы? – “И в чем же?”

“В том, – ответил мне мужчина, – что профессиональный фотограф сделает 100 снимков, и 99 процентов этих снимков получатся совершенными”.

Я в тот момент (да и сейчас тоже) понимала под совершенством что-то крайне редкое, недостижимое. Впрочем, эту мысль в моем повествовании можно опустить.

“А у дилетанта из 100 снимков хорошим получится всего один, – сказал мне мужчина. – Да и тот совершенно случайно”.

Я так и не рассказала тогда фотографу (да и о чем с ним было говорить, ведь мы были в совершенно разных весовых категориях), что когда-то в детстве меня учили играть в шахматы…

Перевернем все с ног на голову, отменим то, чего не было, добавим несколько несуществующих элементов и нарисуем следующее.

Мне надо было ответить ему так:

– Знаете, ваша мысль и вправду очень интересна. Более того, она тянет на всеобъемлющее философское объяснение, в чем разница, к примеру, между графоманом и профессиональным журналистом. И, быть может, ваша теория объясняет также, почему графоман и профессиональный журналист так редко становятся хорошими писателями. Простите, но я почти всегда мыслю в категориях литературы. Привычка, понимаете ли…

Ваша мысль кажется мне и вправду очень важной. Мне тут вспомнилось кое-что. У вас есть время, чтобы послушать одну историю из моего детства?

Когда-то меня учили играть в шахматы. Мне показали, как ходят фигурки, и что такое рокировка, вскользь упомянули сицилианскую защиту и почему королеву называют ферзем, а не дамой. Я играю в шахматы с шести лет.

–  И что же? – сказал бы фотограф насмешливо.

– Я никогда не пыталась играть в шахматы хорошо. Да у меня бы и не получилось по одной простой причине – я крайне рассеянна, да еще и не азартна. Мне нравится сам процесс игры в шахматы, а выигрыш безразличен.

–  При чем тут фотография? – сказал бы фотограф нетерпеливо.

–  С самого детства я играла в шахматы со своим дядей. Он играл в них, как бог. Выиграть у него было невозможно. Более того, он никогда не делал скиду на мою неопытность или юность. Он говорил, что поддаваться – неправильный метод воспитания ребенка…

– Это все, конечно, очень интересно, – сказал бы мне фотограф, нервно поглядывая на часы.

– Однажды мой дядя сказал мне:

“Ты все время проигрываешь мне, но никогда не плачешь и продолжаешь играть. Это доказывает, что ты – сильный человек и далеко пойдешь. Потому я открою тебе одну тайну. Можешь думать, что это – легенда, а можешь верить, что так все и было на самом деле.

Как-то один великий русский шахматист проиграл в шахматы маленькому индийскому мальчику. Знаешь, почему?”

“Мальчик был гений?” – спросила я.

“Нет. Мальчик почти не умел играть в шахматы”. – «Как же он выиграл?» – подумала я. – “И как же он выиграл?” – спросил дядя, выдержал эффектную паузу и сам же ответил:

“Мальчик делал беспорядочные ходы”.

Я бы рассказала эту историю тому фотографу, но он, к сожалению, слишком торопился, и наш диалог, который мог бы войти в историю наших с ним взаимотношений, так и не состоялся. Иначе бы я рассказала также и о том, как в возрасте девяти лет после многих бесплодных партий, в которых моему самолюбию и уверенности в собственных силах раз за разом наносились удары, выиграла однажды у дяди, и он поднялся из-за доски и пожал мне руку. И как я была горда тогда.

С тех пор я выиграла у него еще несколько раз.

Я бы рассказала, наверное, этому фотографу-профессионалу и о том, что мой дядя был довольно жестким человеком, но именно он научил меня понимать одну простую мысль, в которую я верю даже спустя столько лет – смотреть на мир полезнее, чем читать о том, как другие смотрели на него, но это не значит, что нужно отказываться от чтения. 

Я бы сказала этому фотографу, что одна гениальная фотография, сделанная случайным человеком, не умеющим даже настраивать выдержку, в случайной точке земного шара, равна сотне хороших фотографий, сделанных наметанным, а потому замутненным взглядом, в нужное время и в нужном месте.

Впрочем, я ничего не сказала ему, да и вообще, я сегодня как будто бы даже не говорю о себе?

Был в моей жизни еще один фотограф. Его звали Валерий Александрович. Он учил меня фотографировать. Он был ( и остается) одним из замечательнейших старших товарищей в моей жизни. Возраст никогда не был для меня аргументом в споре или попытке научить меня уму-разуму. Более того, я считаю, что категория возраста бессмысленна по своей сути, а порой и вредна для взаимопонимания между людьми. Но это был не тот случай.

За время нашего знакомства Фотограф сделал мне всего два замечания.

– Зачем ты обрезала ему голову? – сказал он как-то, когда мы с подругой пришли к нему домой показать отснятые работы и выпить чаю с шоколадкой.
– Она не полностью влезла в кадр, – ответила я.
– А ноги? Зачем ты обрезала ноги?
– Они портили общую картину… Вы же сами сказали, что основная задача фотографа – отсекать все то, что не должно быть на фотографии?

Второе замечание Валерий Александрович сделал мне много лет назад, когда мы случайно столкнулись в университете. Я бежала по своим делам, а он по своим. мы очень давно не виделись.

Он остановился и начал что-то говорить мне, расспрашивать о моей жизни, рассказывать о какой-то фото-выставке.

У меня тогда был проколот язык – в него была вставлена огромная штанга. Десять уколов обезболивающего и иголка – и вот уже около недели я картавила и шепелявила.

Впрочем, моему французскому это тогда не мешало. Скорее, наоборот. А вот целоваться с серьгой в языке было странно и больно.

И тут Валерий Александрович сделал мне второе важное  замечание. Он воскликнул: «А это что еще за глупости! Вытащи изо рта эту дрянь!»

Впервые запись появилась в ЖЖ в 2009 г., если любопытно, можете почитать комментарии.