Скульптура, модели и древние боги

В последнее время я много вспоминаю о прошлом. Может быть, пытаюсь его таким образом переосмыслить. Если когда-нибудь я решусь подробно записать свою историю, то самой будет трудно поверить, что все это действительно случилось со мной за первые тридцать лет жизни. Впечатлений хватит на пару-тройку увесистых томов, но мне все еще чудится, что я видела и перечувствовала недостаточно. И это правильно! Все-таки, человеческая жизнь – это бесценный (хотя, что уж там скрывать, непростой) дар, и чем дольше живешь, тем лучше это понимаешь. Ну или нет.

“Бог такой же великий Художник в великом, как и не меньший в малом”.
Аврелий Августин

Мои любимые фразочки о себе: “Жизнь била-била – не добила”. И “Напишите на моей могиле: Я никогда не умру!”, а еще “Если не я, то кто?”, ну и “Понять меня невозможно, можно просто запомнить“. Последнюю фразу я сказала в юности и теперь почти от нее отреклась, потому что чем дольше живешь, тем проще и яснее становишься. Ну или нет.

Может, когда-нибудь я и напишу пару захватывающих и в меру меланхоличных книг с элементами автобиографичности, например, о моих первых годах жизни во Франции. В этом блоге есть уже пара зарисовок, например “Ода любви Парижу” или “Париж и люди в черно-белом свете”.

А пока хочу рассказать о том, как в 2010-2011 гг., будучи в здравом уме и твердой памяти, работала моделью на курсах скульптуры. Я писала об этом в Инстаграме, но там записи ограничены в объеме, потому напишу более подробно и здесь. Кстати, если вы не читаете мой Инстаграм, то самое время на него подписаться! :)

Валентина

Итак. В юности я из любопытства, как это часто у меня бывает, работала натурщицей на курсах у чудесного скульптора Валентины Зейле (Valentina Zeile), мэтра моего мужа Арно де Бенуа. Эта женщина при первой же встрече поразила мое воображение. Элегантная, эксцентричная, сильная духом, необыкновенно красивая и в свои 70 лет. Ею хотелось восхищаться. Такой, как она, хотелось быть, но редкой женщине такое по плечу. Потому что всю свою жизнь она посвятила искусству, отказавшись от всего остального.

Валентина родилась в Латвии, закончила Латвийскую художественную академию, жила в Риге, более 30 лет занималась скульптурой и в 1982 году уехала в Париж. Ее работы выставлялись в ведущих музеях мира. Она работала над медальонами Марселя Марсо, Сержа Генсбура, Мстислава Ростроповича… Работать с ней даже в качестве просто модели было увлекательным опытом.

Мэтр

С 1992 года Валентина Зейле преподает ваяние, рисование и медальерное искусство в своей студии в 13-м округе ( 13 rue Nationale 75013 Paris). Валентина была и остается верным адептом “искусства ради искусства”, и во всем, что его касается, безжалостна и непримирима. У нее идеальный вкус, идеальное чувство гармонии. Она не терпит погрешностей и “сделок с дьяволом”. Если, к примеру, она видит, что у ученика нет таланта, то прямо говорит ему об этом и отказывается заниматься с ним дальше. В наш век его величества концепта, лести и поглаживаний по голове, “кухарок в искусстве”, платных курсов, на которых творчество продается и покупается по выгодной цене, подобная откровенность вызывает уважение. Действительно. Найди себя в том, в чем будешь лучшим, не бейся головой о закрытые двери.

“Девушка”. Скульптура Арно де Бенуа

Формы должны были быть безупречными. Работа должна была быть безупречной, даже если для этого приходилось переделывать ее десятки, сотни раз. Те, кто мог смирить свою гордыню, достигали под ее руководством огромных успехов. Арно говорил, что если я серьезно хочу заниматься рисунком, мне следовало учиться у нее.

“Это лучший мэтр, который у тебя только может быть. Вот только, – смеясь говорил он, – у вас у обеих очень сильный характер, так что вряд ли вы уживетесь вместе.” Я знала, что не уживусь. По крайней мере тогда. Однако, уроки Валентины о совершенстве и смирении я усвоила, и свои рассказы переписываю десятки, сотни раз, пока каждое слово не окажется на своем месте.

Курсы скульптуры

Когда мы познакомились с Арно в феврале 2010, он походил на некоего безумного французского художника. Длинные волнистые волосы, шарфики, бесформенные пиджаки. Длинный и худой. Длинные пальцы. Шевалье. Интеллектуал. Мой тип. Он был немного не от мира сего. Мы оба были немного не от мира сего. Я пропала. Мы шатались по парижским барам, прятались в их полумраке, и часами разговаривали о политике, космосе, физике, философии, литературе, истории… Он любил говорить, что «старинное здание прекрасно как обнаженная женщина». Он рисовал мои руки, мои ноги, мое лицо. Я рисовала его руки, его ноги, его лицо. Это было прекрасное время.

Арно с детства мечтал работать с камнем, учился у чудесных мастеров («компаньонов”) и занимался реставрацией зданий и скульптур, а по выходным брал уроки у лучшего скульптора столицы. Он целый год уговаривал меня позировать, твердил, что у меня подходящие формы, но я отказывалась, не знаю, почему, пока не познакомилась с Валентиной. Она сказала мне то же самое. Решив, что позировать обнаженной – такой же опыт, как и любой другой (а в юности мы всегда жадны до новых эмоций и впечатлений), я согласилась. До этого я работала только с фотографами и художниками, да и то «по дружбе», но скульптура – это совсем другой мир.

Каждую субботу я ездила в ателье в 13-м округе и сидела по несколько часов на пьедестале в какой-нибудь античной позе, пока мужчины и женщины с горящими глазами снимали с меня мерки. Попробуйте встать в любую живописную позу и остаться неподвижными несколько часов, и вы поймете, что работа была тяжелой. Ныли все мышцы, иногда я начинала дрожать от перенапряжения. Было холодно, хотя рядом стоял обогреватель, все во мне невыносимо затекало. Потому каждый час у нас был перерыв в 10 минут. За это время я накидывала халат, пила горячий чай и болтала со скульпторами.

Я видела, как тело и душа, прямо как у космического зодчего, воспетого Джами, становятся хаосом сырой глины, а потом приобретают объём и форму. В этом не было ничего личного: я вдруг стала объектом, а не субъектом, проводником, а не содержанием, и это важное переживание – хоть раз разделить в себя одно и другое.
Чего только не сделаешь ради искусства.

В ателье через огромные окна проникали слепящие лучи света, которые озаряли бронзовые, глиняные и мраморные статуи каким-то неземным сиянием. Атмосфера была сонной, как будто мы все собрались в языческом храме – служить древним богам. Это было прекрасно. Вопиюще прекрасно.

С тех времён у нас осталась только одна скульптура «со мной». Вот эта. Все остальные куда-то разлетелись. Конечно, это не совсем я, “преувеличенная”. В жизни я худее, менее мускулистая и рельефная, без выпуклого живота. Но всегда интересно посмотреть на себя вот так, со стороны. Увидеть свое осязаемое отражение из прошлого.