Водопад

Позади меня тащился Славка. За спиной раздавалось его обреченное пыхтение.

— Надо идти, — сказал я в пустоту. — Ты ведь и сам это понимаешь.

Он не ответил.

— Надо идти, Славка. Нас ждет водопад. Представь, целый водопад воды, Славка, нам ее не выпить за всю жизнь. Ты будешь купаться в ней, Славка, мы вместе искупаемся, и смоем всю эту грязь. Мы заново родимся с тобой, станем как новенькими. Только надо дойти.

— А пошел ты со своим водопадом, — прошипел Славка мне в ухо.

Я оглянулся. Славка стоял, согнувшись вдвое, как-то неловко схватившись за живот, и глядел на меня исподлобья. На пыльном и озлобленном лице особенно беспомощно смотрелись длинные белесые ресницы. Я уставился с недоумением в его узкие зрачки — сейчас их цвет был вообще ни на что не похож (такое случается с голубыми глазами).

— А пошел ты, — теперь уже совсем тихо, потому что я смотрел на него, сказал он.

— Надо идти, — повторил я почти ласково. Славка напоминал мне девочку с его младенческим личиком и четко очерченными глазами, это сходство отражалось и в выражении его лица, сейчас обиженного и старательно пытающегося скрыть эту обиду под маской злости.

Отвернувшись от него, я упрямо зашагал вперед, не оглядываясь. Хотя знал, что он остался где-то там, в двух шагах, в трех, в пяти, в десяти…

— Стой, — крикнул он.

Я остановился и вполоборота краем глаза стал наблюдать, как он, размахивая руками и ругаясь себе под нос, идет ко мне. Не дожидаясь, когда он подойдет, я двинулся дальше.

— Стой, придурок, — крикнул он.

Я почти бежал, вынуждая его плестись за мной все быстрее и быстрее.

— Водопад, Славка! — кричал я. — Нас ждет впереди пиршество духа, подумай, Славка, мы сделаем это, мы дойдем.

Я задыхался, проклятое солнце и чертова пыль забивались мне в кричащий рот, обжигали глаза и нос. И все-таки я был в отличном настроении, почти в эйфории, даже что-то пел, а Славка бежал за мной и никак не мог догнать, я останавливался, взмахивал руками, подзывал его к себе, встречая с его стороны неизменный жест средним пальцем. И снова бежал от него, и пел.

Песок и камни скользили вниз из-под тяжелых ботинок, правую пятку натирал закатившийся под нее острый камешек. Подниматься в том же темпе становилось все труднее. Я остановился и почти упал — прямо на горячую землю. Славка плюхнулся рядом и в изнеможении уткнулся носом в мою штанину. Краем глаза он наблюдал, как я расшнуровываю ботинок и вытряхиваю оттуда мусор.

— Какой же ты придурок, — проговорил Славка обреченно.

— Ну что, пойдем дальше? — я зашнуровался и сделал попытку встать.

Славка завалился набок и, судорожно глотая воздух, помотал головой.

Мои ноги заплетались, так же, как и мысли, поэтому я снова откинулся назад и остался лежать, закрыв глаза. Силы убывали с каждым вдохом бездействия, и решимость как будто плавилась в этом воздухе, раскаленном и будто застывшем во времени.

— Ты жалеешь о том, что мы сюда пошли? — спросил я, с тревогой вслушиваясь в то, как огромная, звериная жажда расползается по телу, терзая горло и язык.

— А ты сам, как думаешь? — зло сказал Славка.

Я ничего не ответил. Мы валялись рядом на плавящейся земле и слушали наши вздохи, которые звучали сначала только в моем мозгу, а потом неожиданно оказались реальными.

— Ты сказал: пошли в горы, — прошептал Славка уже спокойнее. — Я пошел. Ты сказал, что мы найдем самый красивый водопад в этих горах, и я согласился. Но почему ты не взял воды, если уж ты раз и навсегда решил, что все продумываешь сам.

— Я ошибся, — ответил я и заткнулся, пристыженный.

— Мы дойдем, я тебе обещаю, — продолжил я говорить через какое-то время. Я осознавал, что если замолчу, больше не будет сил ни на что, пока говорю, я живу, а значит, живет и Славка. Он это тоже знал: я слышал его внимательное, затаившееся молчание. — Понимаю, что не стоило сюда идти, но раз уж мы вышли в эти проклятые горы, то дойдем до конца. Потому что если не дойдем, значит, вообще ни на что не годимся, мы просто последние придурки на свете, и наша жизнь проходит зря.

— Мне все равно, Влад, — медленно, цедя слова, сказал Славка. — Я согласен быть придурком. Мне ведь не нужен этот водопад, сам знаешь, что и тебе он не нужен. Ты просто упрямый и хочешь, чтобы все всегда было по-твоему, а меня это уже достало.

Трудно было дышать. Я приоткрыл глаза. Солнце свысока насмехалось над нами. В голубом небе, далеком и чистом, застыло ожидание наших действий. Я погрозил солнцу кулаком.

— Ты сам говорил, что тебе скучно, — ответил я как можно мягче. — Помнишь, когда мы сидели внизу на веранде, пили минералку, — при слове “минералка” Славка издал какой-то особо безнадежный вздох, — ты сказал, что вся наша жизнь — дерьмо, и так больше продолжаться не может. И я ответил тебе, посмотри, вокруг нас горы, они одни знают правду, они ближе всего к небу и живут дольше, чем мы. Так давай, предложил я, покорим хотя бы одну гору, вон ту, которая похожа на лежащую на спине девушку, там, сказал я, по слухам, есть самый красивый водопад в этих краях, может быть, он и не самый красивый, но нам в нашем положении выбирать не приходится. Ты согласился со мной, я никогда тебя не заставлял, ты сам шел со мной по этому пути с первого же дня нашего знакомства.

— Ты издеваешься надо мной. Ты знаешь, что я слабак, что я боюсь всего, и все равно все время тащишь меня за собой. Ты говоришь, и мне хочется закрыть уши, чтобы не слышать. Ты способен утащить меня словами куда угодно. Я не знал, куда мне идти и что делать, потому и плелся все эти годы следом. Но теперь я устал, и я прошу, умоляю, оставь меня в покое. Мне не нужен этот водопад. Я хочу, чтобы все было так, как раньше!

— Ты сам сказал, что шел за мной добровольно, — проговорил я. О, как же трудно дышать! — Я тебя не заставлял. Это был твой выбор.

— Послушай, я ни в чем тебя не обвиняю, — закричал Славка. — Я просто говорю тебе, что мы по уши в дерьме. Посмотри вокруг! — я посмотрел: вокруг нас были горы, и это было, черт возьми, очень красиво, хотя мои мозги уже и свернулись в улитку где-то в левом ухе, в которое кричал Славка. — Это — горы, мы с тобой в дерьмовых горах, здесь жарко, как в аду, у нас нет воды уже 6 часов, и это мне не нравится. И твои горы мне не нравятся, и плевать на тот водопад с самой высокой горы.

— Сначала надо туда взобраться. Давай заберемся туда и плюнем в него вместе. Я тебе обещаю, мы плюнем в него вместе, только нужно подняться. Иначе мы тут останемся. Нельзя останавливаться, потому что это уже не жизнь, а топтание на месте.

— Мне нужен отдых! — медленно, по слогам проговорил Славка. Он повернулся ко мне спиной и уткнулся лицом прямо в раскаленный песок. Перед глазами маячили его вытертые сзади джинсы, и в какой-то момент возникло искушение пнуть его изо всех сил по выдаюшейся части тела. Я сдержался, Славка и так был на пределе. Вместо этого я поднялся, вытряхнул из подвернутых штанин песок и потряс его за плечо.

— Надо идти, — сказал я ласково. — Водопад, Славка, ВО-ДО-ПАД!

Я думал, что он меня не слышит. Но он пошевелился и, с ненавистью глядя на меня, поднялся и пошел, весь в пыли и глубоко несчастный.

Некоторое время он шел впереди. Все вверх и вверх. Я карабкался по крутому, осыпающемуся склону и смотрел на его сутулую спину и постаревшую походку. Солнце жгло немилосердно.

— Сегодня мы пили, — твердил я. — Вчера мы тоже напились, и позавчера было то же самое. Мы ходим по кругу, понимаешь, мы ходим по кругу, и давно пора вырваться из этого чертова колеса. Впереди у нас большой путь, мы пройдем его вместе и что-нибудь да найдем. Не может быть, чтобы ничего ТАМ не было, хоть что-то должно же быть. А если ничего не найдем, мы вернемся, и все будет по-старому.

— По-старому уже никогда не будет, — упрямо сказал Славка. — Мы уже другие, и ты меня сейчас презираешь, хотя раньше этого не замечал. Я был тебе для чего-то нужен, а завтра ты найдешь себе другого друга, а я умру здесь.

— Нам еще долго идти вместе.

— Мне все равно, — закричал Славка и оглянулся. Я смотрел в его огромный пересохший рот, перекошенный налево, и мне стало страшно, что я опять сделал что-то не так, как надо. Тяжело брать на себя ответственность за другого человека, но что делать, если он сам безответственен.

— Я тебя не оставлю.

— Даже если я ненавижу тебя?

Я сделал вид, что ничего не слышу.

— Я хочу пить! — заорал Славка. — Я хочу пить!

Я обогнал его и теперь шел впереди, чувствуя на лопатках его пристальный буравящий взгляд. В ожидании ломило затылок. Взглянул на небо. Ни капли сомнения не было в этом наглом, ослепляющем шатре над нашими головами. “Я сильный, я справлюсь, я дойду до вершины! — твердил я, отмеряя шаги, заклинание, известное многим, кто шел до меня по этому пути. — Я дой-ду… Ду-ду-ду… Ду-ду-ду! Ду-рак!” — крикнул я Славке, наступившему мне на пятки.

— Я не пойду никуда, — сказал Славка. — Не нужен мне водопад, ты же сам знаешь, что для меня эта затея не по силам. Иди один, а я спущусь вниз. — Я обернулся. Он стоял и смотрел на меня по-детски беспомощными глазами, хватая ртом воздух. — Иди один, — повторил Славка, — а я подожду тебя здесь.

— Я никуда без тебя не пойду. Мы с тобой со школы вместе, я без тебя никуда, сам знаешь. Ты все можешь, ты же всегда был со мной и никогда не подводил.

Я схватил его за шею и притянул упрямо мотающуюся голову к своей груди. Он был значительно выше меня, этот долговязый верзила с трогательно длинной, как у птенца, шеей.

— Оставь меня в покое! Пошли уж! — он вырвался из моих бесцеремонных объятий и опять пошел вперед, а я, обрадованный внезапной переменой его настроения, двинулся следом.

— Что ты там поешь все? — ворчливо сказал Славка, резко останавливаясь.

— Я дойду-ду-ду-ду… Дурак я, Славка, вот что. Ты меня не слушай, — и я подтолкнул его вперед.

— А я тебя и не слушаюсь, — ответил он и сел.

— Ты зачем опять остановился? — крикнул я с горечью.

— Потому что ДУ-ДУДУ-ДУррак.

Я сел рядом.

— Помнишь Наташку? — вдруг спросил Славка.

— Ну да, — неохотно подтвердил я. — А с чего ты о ней?.. Столько лет прошло.

— Я любил ее.

— Д-да? — я поперхнулся.

— Только не делай вид, что ты не знал и не подозревал, ладно? Ты всегда имел все и всех.

— Ну и что? Ты тоже мог бы, если бы шел вперед, а не сворачивал в стороны.

— Я шел за тобой. А после тебя ничего не остается. Ты веселый, ты обаятельный, узнав тебя, от тебя не деться, тебя любят все, и я. А меня даже я не люблю.

— Вот подожди, друг, дойдем до водопада, и все изменится, — сказал я бодрым голосом.

— Ты всегда слушал только себя.

— Что же делать, если мне больше некого слушать? И некому сказать мне правду?

Он встал и пошел вперед. Склон становился все тверже, теперь приходилось помогать себе руками, и я быстро стер их в кровь. Теперь мы шли по узкой тропе, Славка — впереди, а я позади. Я пытался его обогнать, но ничего не получалось.

— Хоть раз, — осадил меня он, — остановись и дай дорогу другому. Дай дорогу своему другу, раз уж тут не место для двоих.

И я плелся за ним, подыхая от жары и проклиная все на свете.

— Зачем мы идем сюда? — спросил Славка. — Ведь не ради того, чтобы напиться. Когда мы выходили в горы, этой проклятой жажды еще не было. Мы были веселы, нам казалось, что идти недалеко и наших сил хватит покорить любую вершину.

— А разве нет?

— Нет. Посмотри сам, мы взбираемся на холм, и спускаемся вниз, мы никак не можем добраться до конца, может, его вообще не существует.

— Я знаю одно, — твердо сказал я, — что есть путь, и мы должны пройти его и найти источник воды. Раньше я жил и искал то, что могло бы меня напоить навсегда, так чтобы больше не нужно было искать что-то еще. И было много путей, но ни один не привел к цели. А теперь все ответвления отсечены, наша цель — водопад, идти до него тяжело, поверь — даже мне, но кто-то ведь дошел до него раньше, значит, и мы сможем.

Мы шли молча. Я уже не смотрел по сторонам — только себе под ноги. Шел и мечтал о низвергающейся с огромной высоты искрящейся под солнцем воде. Солнце совершало свой ход по небу, камни осыпались вниз под давлением наших ног. Я думал только о водопаде, больше мне ничего не было нужно, и это было так непривычно — держать в голове только что-то одно и желать его больше, чем что-нибудь другое раньше. Так мы шли еще долго. Впереди слышалось прерывистое, судорожное дыхание Славки.

— Стоп, — он остановился так внезапно, что я толкнул его головой в спину. — Приплыли.

Поднимаю на него воспаленные глаза. Славка усмехается недобрым смехом.

— А ты хоть знаешь, в какой стороне водопад? Куда идти? — спрашивает он ехидно.

До меня медленно доходит. Славка смотрит на меня так, как будто я продал его в рабство, а деньги потерял.

— Нет, — признаюсь я неохотно. — Я знаю, что он должен быть где-то здесь…

— В горах, — передразнивает меня Славка. Я почти ненавижу его. Мы всегда ненавидим других за наши ошибки.

— Мы найдем его, — говорю я.

— Ага, — подхватывает он, — обшарим все горы, сдохнем, но найдем.

Он с горечью сплевывает себе под ноги и садится прямо на тропинку. Его голова опускается все ниже, он обхватывает ее руками, и некоторое время я вижу только его затылок.

Я сажусь рядом и застываю в покаянной позе. Но он не смотрит на меня. Я пытаюсь говорить, но он затыкает уши.

— Ты до меня больше не достучишься, — говорит он. — Я посижу так, пока не вернутся силы, и тогда пойду вниз, и возьму тебя с собой, а если ты не захочешь, потащу тебя силой. Здесь нам ловить нечего.

Мне стыдно. И одновременно со стыдом во мне разрастается тоска, а еще обида за все несвершенное и несбывшееся. И другого выхода нет, как только вперед или назад. Да еще можно просто остаться и врасти в землю.

Я смотрю вниз и замираю. Вот оно! Я понял, мы нашли совсем не то, что искали. Трогаю Славку за штанину. Но тот не реагирует, раскачиваясь вперед-назад с заткнутыми ушами и напевая про себя какую-то детскую песенку.

— Не прикасайся ко мне, — кричит Славка. — Иначе я прощу тебя, а я себе этого никогда не прощу.

— Посмотри, — говорю я, стягивая его руки вниз. — Видишь?

Он неохотно взглянул по направлению моего пальца вниз. А внизу было красиво.

— Ты видишь? — сказал я. — Там внизу — весь путь, который мы прошли с тобой, и он был немалый. Мы долго шли с тобой и нескоро сломались. Кто-то пройдет дальше и найдет то, что искали мы и не нашли. Посмотри вниз. Это небо и эта земля – как они хороши, эти маленькие домишки, будто спичечные коробки — в одном из них мы жили еще вчера такие маленькие, а теперь стали, хоть и ненадолго, больше и выше всего этого. И проблемы, оставшиеся там, внизу, тоже кажутся незначительными. Запомни это, Славка, они не стоят ничего. А внизу — внизу перед нами весь мир, весь огромный мир, который мы не замечали изнутри. Смотри!

— Заткнись ты, наконец, — воскликнул Славка, облизывая пересохшие губы. — Давай просто смотреть.

И мы смотрели восхищенные на землю, на небо, на горы, и жара уже не была несчастьем, а солнце врагом. Мы были живы, мы не дошли до воды, но хотя бы пытались, а так мало тех, кто ищет водопад в горах, не зная толком, куда идти.

Так мы сидели долго, пока Славка не сказал:

— Ну что, пойдем вниз?

Я вздохнул. Мы начали спускаться. Идти вниз было легче.